– Господин Блум!..

Блум вздрогнул, словно от удара током, и стремительно обернулся на звук окликнувшего его такого знакомого голоса.

Из-за края ровно подстриженной зеленой изгороди виднелась покатая крыша красного автоэла.

– Что задела? – недовольно буркнул себе под нос Блум. Хорошее настроение улетучилось, как вкус выпитого пива. Раздвинув кусты, Блум вышел на тротуар.

– Простите, что несколько задержался, господин Блум, – раздался голос автоэла из-за приоткрытой дверцы. – Но вы не предупредили меня, что собираетесь воспользоваться пассажирским лифтом. Садитесь, я доставлю вас до места назначения.

– Трудно отказаться от такого предложения, – устало вздохнул Блум, забираясь на заднее сиденье машины.

– Кстати, и дверца снова стала закрываться, – радостно сообщил автоэл.

– Сомневаюсь, – Блум уже загнал свой прут на прежнее место, в створ возле дверной петли. – Но ты поезжай, – я придержу дверцу.

– Ах, ты… Ну, надо же! Все ведь было нормально…

– Это, видимо, из-за меня, – честно признался Блум. – Вот выйду, – и все снова будет работать нормально.

– Ну, что ж…

– Да, и адрес нашего места назначения тоже изменился.

– И куда я должен доставить вас теперь?

– К началу улицы.

– Будьте добры, назовите точный адрес.

– Поезжай прямо, а я скажу тебе, когда нужно будет остановиться.

Автоэл не стал возражать. Только мотор его рыкнул как-то недовольно и немного жалобно, когда он тронулся с места.

– Должно быть, у тебя давно не было таких привередливых пассажиров, как я? – проявив сочувствие к ни в чем, собственно, не виноватому автоэлу, спросил Блум.

– У меня до вас вообще никого не было, – грустно, как показалось Блуму, ответил автоэл. – Так что я с радостью отвезу вас, куда прикажете. Главное, чтобы вы остались довольны.

– Серьезно? – удивился Блум. – А разве ты не знаешь, что я опасный для городских роботов агрессивный луддит, да к тому же ещё и псих, объявленный в розыске?

– Такая информация курсирует сейчас по инфо-сети, – ответил автоэл. – Но к выполняемой мною работе она не имеет никакого отношения… Вы ведь не станете причинять мне никакого вреда, господин Блум?

– Успокойся, у меня для этого нет никаких причин, – заверил его Блум. – И даже дверца твоя снова будет в полной исправности, как только я выйду из машины. Обещаю тебе.

Какое-то время они ехали молча.

– Останови здесь! – приказал Блум, как только впереди показалась стена дома, перегораживающего улицу в самом её начале. Автоэл послушно притормозил возле тротуара.

– Спасибо, – сказал Блум.

Выйдя из машины, он лихо хлопнул дверцей.

– Видишь! – весело заявил он, обращаясь к автоэлу. —Я же обещал, что все будет в порядке!

– Мне было приятно путешествовать с вами, господин Блум, – ответил автоэл. – Надеюсь, вы ещё когда-нибудь сядете на мое заднее сиденье.

– Кто знает, – улыбнулся Блум. – Возможно, что нам ещё и доведется покататься вместе.

Приподняв руку, он изобразил пальцами прощальный жест.

Машина не двинулась с места.

– Уезжай! – махнул автоэлу рукой Блум. – Сегодня ты мне больше не потребуешься! Автоэл ничего не ответил.

– Ну, все, – с тоской произнес Блум. – Инфор взял парня под свой контроль и задействовал его на жесткой программе слежки, – наклонив голову, Блум заглянул в тонированное лобовое стекло автоэла, словно это было лицо собеседника. – Все ещё надеешься, что я не сумею от тебя уйти?

Вновь не получив ответа, Блум не стал продолжать бессмысленный разговор. Повернув в сторону от дороги, он прошел между домами и скрылся среди невысоких деревьев на заднем дворе.

Автоэл одиноко и уныло стоял какое-то время на месте, где оставил его Блум. Спустя примерно полчаса, он завел мотор, развернулся на середине дороги и укатил куда-то в сторону противоположного конца улицы.

Блум повторил тот же трюк, что и возле своего дома, – прошел по тропинкам задних дворов и снова вышел на главную улицу уже вне пределов видимости превратившегося в неопытного шпиона автоэла. Все же, на всякий случай он не стал выходить на тротуар, а, пригибаясь, прошел вдоль ряда аккуратно и ровно подстриженных кустов.

Дойдя до стены дома, фасад которого, вопреки всем законам геометрии и физики, находился на уровень ниже, Блум выглянул из-за кустов, вытянул шею и взглядом отыскал знакомое окно, за которым находилась комната Мейлы Влат.

К глубокому удивлению Блума, окно было чуть приоткрыто.

Стили Блум

«Я уже ничего не хочу. Пусть только за этим окном все будет также, как и вчера…Что за блажь – оставлять на ночь окно открытым, если его и днем-то открывать незачем?.. Можно подумать, что здесь открыли новый постоянно действующий переход с одного уровня на другой…. Не нравится мне это… Свет в комнате не горит… Мейла спит или её нет дома?.. Черт, что за дурь в голову лезет! Должно быть с недосыпа. Можно подумать, мало одного придурка, шатающегося ночью по улицам, с безумной идеей натянуть нос инфору. Нашел с кем связаться, – с информационной системой, у которой где-то замкнули провода, в результате чего она стала считать себя господом богом, – великим, ужасным и всемогущим!..

Бред!

У меня самого в голове полный кавардак. Нужно все же выспаться, иначе ещё через пару часов я просто с ног свалюсь от усталости… Инфору проще, – он может отдыхать по частям. Один проводок спит, другой – думу думает…

Мейла, наверное, тоже сейчас спит… Жалко будить… Испугается спросонья… И все же, почему у неё открыто окно?..

Интересно, ушат холодной воды для меня уже приготовлен?..»

Скелету в шкафу одиноко

(5-й уровень, 63-я улица, дом 120)

Блум встал на цыпочки и, вытянув руки вверх, уцепился пальцами за край оконного карниза.

– Мейла… – позвал он сдавленным шепотом.

Никто не ответил. В комнате царили тишина и мрак. Но щель, оставленная между приоткрытыми створками окна, была вполне достаточной для того, чтобы в неё мог протиснуться человек.

Блум с тревогой потрогал свои бока, – да нет же, он вовсе не такой толстый, как может показаться!

Ухватившись покрепче за карниз, Блум уперся носками ботинок в стену и попытался подняться наверх. Ничего хорошего из этой его затеи не вышло, – опора была слишком ненадежной, а руки Блума – недостаточно сильны, чтобы вытянуть его, что ни говори, тяжеловатое тело. Закономерной расплатой за юношескую горячность, несвойственную взрослому мужчине, стало ушибленное колено.